Речь опять-таки об Иване Грозном и том, откуда растут ноги его «неимоверной жестокости».
А растут они от трех людей. Верней, двух, так как третий прибился к компании очернителей Ивана спустя почти триста лет. В период, когда проверить достоверность тех или иных сведений возможности не было (ну, не придумали еще тогда Гугл). А, скорее, не было желания. Потому Карамзин, написавший «Историю Государства Российского» не рассматривал версию, что труды двух известных во время правления Ивана Грозного людей могут быть фальшивы.
Первый труд называется «Московия». И принадлежит Антонио Поссевино – папскому легату, то есть личному представителю Папы при выполнении конкретного срочного поручения.
Если вы пройдете по ссылке, найдя главу «Сыновья великого Князя Московского», то прочтете там следующее.
По достоверным сведениям, сын Иван был убит великим князем московским в крепости Александровская слобода. Те, кто разузнавал правду (а при нем в это время находился один из оставленных мною переводчиков) 44, передают как наиболее достоверную причину смерти следующее:
Все знатные и богатые женщины по здешнему обычаю должны быть одеты в три платья, плотные или легкие в зависимости от времени года. Если же надевают одно, о них идет дурная слава 45. Третья жена сына Ивана 46 как-то лежала на скамье, одетая в нижнее платье, так как была беременна и не думала, что к ней кто-нибудь войдет. Неожиданно ее посетил великий князь московский. Она тотчас поднялась ему навстречу, но его уже невозможно было успокоить. Князь ударил ее по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нем, что на следующую ночь она выкинула мальчика. В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супруги, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим в гневе на отца сын горячо укорял его в следующих словах: «Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве».
Ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы лекарей и Андрея Щелкалова с Никитой Романовичем, чтобы всё иметь под рукой. На пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби 47.
Отец следовал за телом и (при приближении к городу) даже шел пешком, в то время как знатные люди, все в трауре, прикасаясь к носилкам концами пальцев, как бы несли [их]. Одежду, сшитую по случаю траура, они носили и при нашем возвращении, Волосы их были распущены в знак скорби, они не носили шапочек, обличающих их знатное происхождение. В этом мы увидели дивную милость божественного провидения и справедливости, так как при первом нашем приезде к князю они насмехались над тем, что мы одеты в черное и приехали как бы в лохмотьях (ведь этот цвет им непривычен и служит знаком скорби); теперь сами по случаю траура по умершем Иване они вынуждены им пользоваться и не осмеливаются заикнуться об этом 48.
Что касается прочего, то князь, созвав думу, сказал: по его грехам [51] случилось, что Иван умер, были некоторые другие обстоятельства, которые давали повод сомневаться, будет ли власть прочной, если она перейдет к младшему сыну Федору. Князь потребовал от бояр, чтобы те подумали, кто из наиболее знатных людей царства мог бы занять место государя. Они ответили ему, что не хотят никого другого, кроме того, кто остался в живых — Федора, потому что им нужен тот, кто является сыном государя. Они убеждали его снять с души скорбь, и, хотя он объявил, что примет монашеский чин, пусть он оставит это намерение, хотя бы на время, пока дела в Московии не станут более прочными. Бояре держались того мнения, что о подыскании другого [наследника] он говорит для того, чтобы узнать настроения, и, если бы он заметил, что кто-нибудь обратил внимание на другого, то и он, и тот, который пришелся ему по душе, расстались бы с жизнью.
Каждую ночь князь под влиянием скорби (или угрызений совести) поднимался с постели и, хватаясь руками за стены спальни, издавал тяжкие стоны. Спальники с трудом могли уложить его на постель, разостланную на полу (таким образом он затем успокаивался, воспрянув духом и снова овладев собой). Однако некоторые не переставали обдумывать разные варианты, кто же, наконец, мог бы быть наследником, если бы что-нибудь случилось с Федором, так как не было из этого рода другого [наследника] и 30 лет оставалось свободным место конюшего, которому эта власть могла быть передана (как наместнику) 49.
После смерти Ивана князь, отдаваясь слезам, одетый в полный траур, приказал тем послам, которые отправлялись вместе со мной к вашему святейшеству, не выдавать другой одежды, кроме черной, хотя и шелковой. Во всем его царстве (и особенно при дворе) тот же вид, заупокойная служба, корона снята, и, если кто-нибудь блистал другой одеждой, едва ли она была великолепной.
Эту скорбь можно наблюдать у Репина. В картине «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года».
А теперь барабанная дробь, раздавшаяся спустя 382 года. Когда были вскрыты гробницы Ивана Грозного и его сыновей Федора и Ивана.
Одним из научных заданий было: доказать или опровергнуть версию картины И.Е.Репина. К исследованиям был подключен Государственный НИИ судебной медицины, работало около 30 ученых. И версия убийства Иваном Грозным своего сына не подтвердилась. Следы крови — а они в таких захоронениях сохраняются тысячелетиями — обнаружены не были. Так же не было зафиксировано травм черепа молодого Ивана. Зато выяснилось, что концентрация ртути в организме царевича была в 5 раз выше нормы. Так что сын Ивана Грозного был тупо отравлен.
Каким образом, кем, с какой целью - не ведомо. Важно то, что Иван Грозный не убивал своего сына. Чему вторят летописи
В Московском летописце за 7090 (1581) год написано: «…преставися царевич Иоанн Иоаннович».
Пискаревский летописец указывает более подробно: «в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день… преставление царевича Иоанна Иоанновича».
В Новгородской четвертой летописи говорится: «Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе…»
Морозовская летопись констатирует: «… не стало царевича Иоанна Иоанновича».
Нигде об убийстве ни слова.
А спустя тридцать лет появляются источники вроде «Хронографа» 1617 года. Где рассказ о кончине Ивана Ивановича выглядит следующим образом: «…сына своего болшаго царевича Ивана, мудрым смыслом и благодатию сияюща, аки недозрелый грозд дебелым воздухом отрясе и от ветви жития отторгну, о нем же неции глаголаху, яко от отца своего ярости прияти ему болезнь, а от болезни же и смерть в лето 7089 ноября в 19 день». (от ветви жития отторгну в переводе на современный русский - убив)
И еще множатся версии убийства, которые собирает Карамзин, и спустя уже двести лет представляет убийство Ивана - царевича доказанным фактом. Притом, что в предисловии к своей "истории" Карамзин пишет: «И вымыслы нравятся. Но для полного удовольствия должно обманывать себя и думать, что они истина»
Это фраза, которая всё объясняет.
Карамзин.
Дальше можно не думать, с чего в той "истории" Михаил Воротынский погибает аж три раза. Каждый раз воскресая после пыток, устроенных лично царем. А князь Курбский, сбежавший в Польшу и оттуда писавший рассказы о неимоверной жестокости Грозного предстает, как носитель истины. Потому как Карамзин не изучал того, что находил в источниках, а искал в источниках, то, о чём ему хотелось рассказать, а если и этого не находил, то просто «дорисовывал» необходимое…
Причем так удачно дорисовал, что у нас до сих пор говорится об убийстве Иваном Грозным своего сына. Несмотря на все возражения настоящих историков.
Устрялов
«До появления в свет IX тома «Истории государства Российского» – говорил Устрялов (профессор русской истории Санкт Петербургского Университета) – у нас признавали Иоанна государем великим: видели в нём завоевателя трёх царств и еще более мудрого, попечительного законодателя». Карамзин же выставляет Иоанна деспотом и тираном.
Ну, и, собственно, с этого представления пошла мода на Ивана Грозного, среди русских художников, из которых больше всех отличился Репин, чью картину уже в наше время требовали вынести из залов Третьяковки.
Это вспомнила juno, заодно поинтересовавшись - не причислили ли Ивана к лику святых? Как то требовала православная общественность. 
Отвечаю. Иван Грозный давно причислен к лику святых. Что отражено в "Списке усопших, на самом деле не почитаемых, но имена которых внесены в каталоги святых".
Голубинский
Этот список составил профессор Евгений Голубинский, еще в 1903 году написавший «Историю канонизации святых в Русской Церкви». Если есть желание полистать сей труд, то на 358 странице можно прочесть
Иоанн царь: «обретение телеси царя Ивана, 10 Июня» (у преосв. Сергия, I, изд. 1 стр. 295, изд. 2 стр. 357 нач.).
Под царем Иваном, конечно, разумеется Грозный, умерший
18-го Марта 1584-го гола. Какое разумеется обретение его тела, не знаем: во всяком случае не совсем ожиданно, что Грозный внесен в каталог святых...
Так что поздно спохватились общественники. Иван Грозный был внесен в список православных святых еще в 1621 - 1624 годах. О чем были сделаны записи в Корежемском монастыре. Ну а это, я полагаю, лучшее доказательство того, что современники Ивана не считали его ни деспотом ни тираном.
Имя ж Грозный прицепилось к нему с рождения. Так как он родился в четверг. По языческим поверьям в громов день. Кроме этого в день рождения Вани гром гремел от Новгорода до Урала. Летописи указывают, что «земля тряслась, как не было от ее сотворения».
А еще Иван Васильевич очень почитал Архистратига Михаила — библейского победителя детей дьявола в небесной войне. В то время его называли Ангелом Грозным, которому царь даже сам написал канон и пел его на клиросе. Так за ним и за ним закрепилось — Грозный. Хотя кто-то говорит, что Грозным (в восприятии европейцев - ужасным) он стал после убийства сына.
Свежие комментарии